В составе 81-го гвардейского пяти орденоносного мотострелкового…

 

 

    

   Гвардии сержант запаса Малхасян Ишхан Вагаршакович         (Краснодарский край,            пос. Лазаревское). В 1968 году – гв. младший сержант, зам. командира взвода               снабжения 2-го батальона, 81-го гв. мотострелкового полка 6-й гв. МСД 20-й гв.          ОАГСВГ, в\ч пп 58467 (командир части майор Антонов). Награжден   Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение      интернационального долга согласно Приказа №242 от 17.10.1968 г.

     

   

Справка: В воспоминаниях использованы фото из личного архива Малхасян И.В.

  Проходил я срочную службу в период с 1966 по 1969 гг. в г. Эберсвальде (ГСВГ), что в переводе на русский – «кабаний лес» и который находился недалеко от Берлина. В основном, служба проходила на колесах. Первые полгода за мной была закреплена «ЗИС-151» - боевая машина с боеприпасами, на которой пришлось побывать на многих учениях. Шла служба и через полгода меня перевели на транспортную машину «ГАЗ-63», на которой я прослужил всю службу до конца. Конечно, я был удивлен, что мне предоставили транспортную машину, ведь на нее переводили ребят, т.е. водителей 2-го года службы. Видимо, так сталось потому, что перед призывом у меня было полгода водительского стажа.

    Однажды утром в транспортном парке было очередное построение, на котором ставилась задача о выполнении тех.работ, и которая ставилась техником батальона сверхсрочником старшим сержантом Вяловым. И здесь же, перед строем прошла церемония передачи мне ключей от автомашины. Для меня это событие явилось большой честью. В какой-то степени я чувствовал себя неловко, особенно перед теми, кто прослужил уже вдвое больше. Но это был приказ по батальону, и я ответил: «Есть!».

 Служба продолжалась, я много поездил по Германии, ведь машина  была транспортная, и можно сказать по этой причине приходилось очень много времени проводить в разъездах.

 Как-то при дальнем следовании я спросил у своего  старшего по машине относительно маршрута. Старший офицер ответил: «С тобой легко, не надо доставать планшетку с картами ». Видимо потому, что я хорошо знал дороги.

 Однажды, возвращаясь с учений, за моей автомашиной сформировалась целая колонна. И так сталось, что мы проскочили поворот в районе г.Цосен. Но пропусков в Берлин у нас не было, и естественно, «Контроль штиль» нас не пропустил. Я долго уговаривал нашего старшего колонны, заместителя командира полка, чтобы он разрешил проехать по автобану и заверял его, что быстро найду вариант, как нам добраться в гарнизон. Он, после долгих раздумий, разрешил на свой страх и риск. И мы быстро вывели всю колонну в расположение.

 Шло время, служба продолжалась. От должности старшего машины меня повысили до командира отделения, затем зам. командира взвода. Взвод был небольшой: четыре водителя и я в том числе: Иван Давыденко, Коля Варченко, Карпенко (имя подзабыл), три повара: Леша Арефьев, Саша Иванов, Мелибаев (имя не помню), и наш командир – сверхсрочник Иван Милованов. Вот так я и перечислил весь хозвзвод, задачей которого было обеспечить питанием и боеприпасами весь батальон.

 Но вот пришла та самая памятная весна 1968 года. На 9 мая 1968 года мне объявили отпуск на Родину, за добросовестную службу. А через несколько дней, 13 мая объявляют тревогу, с включением тревожной сирены, которую не слышали раньше. Все военные знают, и каждому расписано, что делать по тревоге. Наша задача, как техников боевых и колесных машин, вывести технику в район сосредоточения, и это мы сделали: вывели всю технику – танки, бронетехнику, колесные машины, за пределы нашего большого парка. С тех пор и пошли непонятные разговоры о неопределенности дальнейших действий. Но когда подали команду вернуться в казармы небольшими группами и забрать с собой  все обмундирование, в том числе весь «НЗ», то заговорили уже по-другому. Надо было готовиться к долгому и трудному маршу.

 Готовились мы долго. В конечном итоге поняли, что выдвигаемся на юг Германии, на границу с Чехословакией. В первую очередь об этом заговорили наши офицеры.

 Марш на колесной технике продолжался больше суток, в район назначения прибыли все без особых проблем. Гусеничную технику погрузили на платформы эшелона, и пошла она по железной дороге, а в районе сосредоточения соединились.

 Поначалу было трудновато, но мы с задачей справились. За короткое время в лесу был построен летний палаточный военный лагерь, а также была обустроена площадка для всей боевой техники. Важно было организовать пункт питания, который находился недалеко от командирских палаток, где размещался комбат, начальник штаба, замполит батальона.

 Весь наш батальон был расположен компактно. Кормить надо было порядка четырехсот человек, и сбоев практически не было. Все было расписано как при несении службы в гарнизоне.

 Для приготовления пищи и других нужд брали воду на небольшой ткацкой фабрике. Если мне не изменяет память, то это находилось на самой границе, в полутора километрах от чехословацкой границы, деревня «Котмледорф крайс Лебай». Пока вода набиралась, я зашел в цех, и, конечно же, мне всё было интересно, так как никогда не видел этого процесса. Очень близким и родным показалось, когда я увидел огромные  хлопковые тюки из СССР, точнее из Средней Азии, и еще больше меня поразило то, что мастер этого цеха  был по национальности поляк, и говорил он на ломанном русском языке. Это мне вдвойне облегчило общение. С его слов, он был у нас в Крыму во время плена и работал в цеху по изготовлению форменной одежды. В ходе общения он сказал, что вернулся в Польшу после смерти Сталина в 1953 году. Он не скрывал, что ему приятно общаться со мной и не только потому, что после возвращения домой, он не видел русских. Жил он в Польше, затем переехал в Германию.

 Там же к нам в расположение стали приходить и немецкие дети, за что, конечно же, нас ругали и предупреждали командиры, но мы все равно знакомились и общались с детворой.

Служба продолжалась в рамках учений и боевой подготовки, и в полевых условиях мы находились почти всё лето.

 В середине августа перешли на усиленный вариант несения службы. Для нас - это сигнал готовности для дальнейшего передвижения и сворачивания обустроенного снаряжения в любое время суток.

 И вот пришел день с 20 на 21-е августа, когда нам сделали тревогу, хотя давно уже были готовы к этому. В последний момент нам, водителям и старшим машины, были розданы боеприпасы, получены списки крупных населенных пунктов, через которые были проложены маршруты движения, конечной была Прага.

 Поступила команда «Вперед!» и мы начали движение. Уже было темно, время подходило к полуночи. Двигались в сумерках на большой скорости, ехали всю ночь только на подфарниках, т.е. без света. Ехали в колонне, все вместе, и вся колесная техника, и бронетехника – БТРы и танки. Ощущение было не из хороших, потому что несколько раз оказывались между танками и неоднократно возникала опасность быть затертыми или сброшенными в кювет. Танки шли на большой скорости. До сих пор помню, как один из танков, который шел впереди, не вписался в поворот по направлению к мосту и оказался в овраге, но на гусеницах. Передней частью стоял в направлении дороги, выехать самостоятельно он не мог. С экипажем, на первый взгляд, было всё в порядке. Мы приостановились и предложили помощь, в том числе и медицинскую. Танкисты нам ответили, что «всё нормально», ждут помощи тягача.

 Наступал рассвет, мы уже несколько часов двигались по дорогам Чехословакии, стараясь обходить города и населенные пункты. В самом начале на территории ЧССР люди не понимали того, что происходит, вели себя сдержанно, но через некоторое время по мере приближения к месту назначения все резко изменилось. Танки следовали, в основном, по обочинам дорог, а там где это было возможно – вдоль телефонных столбов, вдоль сельскохозяйственных полей.

 Рано утром на рассвете наша часть вошла в Прагу. Первыми зашли наши три роты, 10-й гв. отдельный танковый батальон и взвод снабжения.

  

  Через некоторое время в первой половине дня к нам привели первого раненного, не скрою, состояние было жутковатое. Наш военврач  из 26-го медсанбата осмотрел и оказал ему необходимую помощь. Солдат лежал на носилках и даже говорил со мной. К счастью пулевое ранение было «на вылет», но в районе паха были задеты обе ноги. Военврач успокаивал его, что «все в порядке, будут  у тебя еще дети, не переживай».

  После обеда 21 августа поступила команда продвигаться к своему батальону, в распоряжение рот. С трудом нашли своих на Вацлавской площади  у Национального музея Праги. Передвижение было очень затруднено: мешали организованные баррикады из старой техники – автобусов, трамваев. В большинстве всё это горело, для того, чтобы остановить передвижение нашей техники.

 

  Но танки наши легко справились с этой задачей, раздвинули и расчистили путь колесной технике. Но все-таки случилось то, что не должно было случиться. Подожгли наш танк зажигательной смесью. Но я должен был заметить, и об этом много говорили, но не успели сбросить и снять перед вхождением в город бочки с топливом, маскировочные сетки, тенты. Потому что нужно было успеть занять позиции, и каждая минута была на счету. Конечно же, экипажу по рации было сообщено, что они горят. Были приняты меры к тушению, но было поздно, пламя бушевало. Пришлось экипажу на другом танке отойти от горящей машины на безопасное расстояние и через некоторое время уже рвались снаряды, которые находились в танке. Никто не пострадал, но танк после того, как «отстрелялся» оттащили в сторону. Ликование у чехов было беспредельным и чередовалось стрельбой. Это случилось до того, как мы нашли свой батальон. Старший машины заметил, «чтобы было, если бы эти люди, которые представляли собой громадные толпы, успели захватить оружие и боеприпасы из складов?».

 Мы также обратили внимание, что из толпы выбегали отдельные люди и фотографировали нашу боевую технику, нас и таких как мы.

 

  С окон и крыш домов бросали на танки и БТРы тяжелые предметы и бутылки с зажигательной смесью. Танкисты были вынуждены зачастую продвигаться с закрытыми люками. И люди, из числа беснующейся толпы, запрыгивали на башни, держа в руках флаги, размахивали ими и призывали остальных к нападениям и убийствам военнослужащих, т.е. наших солдат и офицеров.

 

Фотографии с пленок, захваченных у контрреволюционных элементов.


 Труднее было солдатам в БТРах, поскольку верхняя часть была открыта, а также в автомобилях с тентами, которые можно было обливать бензином и поджигать. Особую опасность представляли автомашины, груженные снарядами и другими боеприпасами.

 Уже потом, когда мы следовали плотным строем по Вацлавской площади, в голове колонны передвигался командир части на своем командирском танке. Вел колонну  командир, по грудь стоящий в открытом люке.

  В какое-то время было затишье и вновь стрельба. Стреляли с верхних этажей, очередь пришлась по башне, но один из наших ребят из роты охраны командира, увидел стрелявшего и обезвредил. Об этом говорили, что его должны были наградить по возвращению, когда все закончится.

  Почти полмесяца мы находились в Праге. Вовремя были блокированы нашими войсками, батальонами, ротами все наиболее важные объекты. Понятно, что нам их просто так никто не отдавал, приходилось за них бороться, драться.

  После Вацлавской площади нашему 2-му батальону поступила команда занять Главпочтамт в городе Праге: провести досмотр всего здания, всех кабинетов, подвалов и чердаков на предмет обнаружения оружия, боеприпасов и подпольных радиостанций.  В итоге очень многое выяснилось – как «поработали» организаторы контрреволюции: из Главпочтамта вывезли оружия и боеприпасов две автомашины «ГАЗ-66». Главпочтамт – это огромное закрытое «П-образное» здание. И вот таким образом наш батальон выполнял поставленные задачи.

  На довольствии у нас находились десантники из Каунаской 7-й Воздушно-десантной дивизии. Много чего и они нам рассказали. Хотя бы то, что они должны были десантироваться парашютным способом с техникой вместе, но получилось, на радость всем, дали команду сажать самолеты. С их слов я понял, что они чуточки раньше были на особо важных объектах, а потом встретились с нашими подразделениями и решали вместе поставленные задачи. В ходе операции был интересный момент на Главпочтамте. Специалисты проделали много работы, но вот остановить телеграфную станцию, которая работала в автоматическом режиме, собственными силами отключить не смогли. Пришлось вызывать специалистов из Москвы. Прилетела эта группа: были и мужчины и женщины, и в первый же день вся эта автоматическая станция «замолчала». Но зато к удивлению этой группы в тот же вечер в 22 часа началась сильная перестрелка. Стреляли на улице. Все как по тревоге взялись за оружие и кое-кто побежал к танкам, которые стояли на входе по обе стороны ворот. Минут через 15-20 всё закончилось. Все было нормально, никто не пострадал. Группа из Москвы благополучно уехала через 2 дня.

  Мы пробыли на Главпочтамте чуть больше недели, затем снова его сдали чехам. Покинули территорию, разместились временно в районе ж.д. вокзала. Разбили палаточный городок и находились мы там где-то неделю. Потом нас вывели из города (за 13-14  км) и там мы пробыли до 11 ноября.

 

  Первое время до обустройства пункта временной дислокации в лесу, нашим бойцам приходилось спать под открытым небом. В любой момент могла быть объявлена боевая тревога.

 Затем последовал приказ о возвращении нас на «зимние квартиры» в ГСВГ. Мы встали в колонну, и выдвинулись в направлении Германии, в г. Эберсвальде.

Танкисты стали готовить бронетехнику к отправке.

 

Минометчики также готовились встать в колонну:

 

 Марш был очень трудным. Всё делалось на ходу. Почти сутки не спали, постоянно находились за рулем. Временами начинались галлюцинации, это было страшно, стоило немного отстать от впереди идущей машины и начинало казаться, что на дороге появляется человек, который по колесу движущейся машины  или прицепа забирался под тент, или залазил в кузов. Это было наверное со всеми водителями, не только со мной, такие разговоры были уже потом, боясь друг друга, мы рассказывали об этом.

  Когда мы находились уже на территории Германии, поступила команда готовить и привести в порядок всю технику. При каждой остановке мы занимались этим, а однажды остановились у большого водоема и там-то, в основном, и была отмыта подготавливаемая техника. Встречали нас по всей Германии с радостью, с цветами, это было какое-то странное чувство, которое я никогда не испытывал, и всё это тронуло душу каждого из нас. В Эберсвальде был устроен целый праздник в честь нашего возвращения. В нем принимали участие люди, которые жили в Эберсвальде, их радостные, счастливые лица никогда не забудутся. Вот таким образом закончилась для меня полугодовая эпопея с выполнением нашего интернационального долга. Мы все были очень рады, в том числе и я, что мы с честью и до конца выполнили наш интернациональный долг перед Родиной под командованием нашего командира дивизии гвардии полковника В. Макарцева. А также вместе с нами принимали участие в операции «Дунай» военнослужащие стран Варшавского договора.

  С тех пор прошел не один десяток лет, почти полвека, и теперь нам говорят, что мы были не правы. Как бы нас не уверяли современные политики в том, что политика Советского Союза того периода была ошибочной по  отношению к  Чехословацкой компании, но мы убеждены, что мы были правы, выполнили свой солдатский долг до конца и этим горды. Мы в то время сохранили страну ЧССР и обеспечили мир в Европе.

 

           Танк «Мать-Родина» на территории 81-го гв. мотострелкового полка. (Из архива командира полка Т.А. Круглова)

 Как символ доблести и чести нашей части эта боевая фронтовая машина осталась в моей памяти навсегда.